Когда христианские апологеты сравнивали Церковь с этносом - "народ христианский" - это было именно сравнение, метафора. Всё-таки этнос - условность, а христианство - безусловность. Условность этнического, национального в том, что оно вовсе не восстанавливает единства людей, а лишь маскирует его. Палач и казнимый, богач и бедняк, подонок и святой, - все одной национальности. Лишённые свободы люди утешаются тем, что их тиран одной с ними крови. Комары - и те рассуждают трезвее.
Быть в Церкви означает быть в единстве. Это единство не в том, что Церковь безразлична к безнравственности, к несправедливому неравенству, одинаково привечает и воров, и обворовываемых. Это единство и не в уравниловке, не в безликости. Это единство - в справедливости, во взаимной щепетильности, в желании избавиться от греха, а не подыскать ему теологическое оправдание.
* * *
"Генс христиана" - вот древнее латинское самоназвание христиан. "Христианская нация" - космична, космополитична, универсальна, экуменична, вселенская нация. И не надо быть христианином, чтобы принадлежать к этой нации - достаточно не быть носителем вируса "национального самосознания". Христос спасает людей не для того, чтобы сделать их христианами, а делает христианами, чтобы спасти как людей.
Вирус национальности может играть положительную роль, как есть в человеке вирусы, с которыми мы в симбиозе. Это очень маленькая роль - на уровне театральной "кушать подано", а она хочет быть главной ролью и повелевать: "Пошли прочь!"
Болезнь национальности проявляется прежде всего даже не в отрицании родства с другим по Адаму и Еве, единственному неоспоримому родству. Вирус национальности проявляется в извращении способности быть родным. Вот крещение - символический акт рождения, человек становится родным Богу. Болеющий национальной болезнью (не будем использовать вводящее в заблуждение "национализм") рождается - сам, свободно - чтобы порвать связь с другими. "Я еврей, а не русский". "Я русский, а не татарин". Великолепную способность человека родниться - восстанавливать в себе родственную связь с любым другим человеком, обнаруживая общее с ним единство духа - превращают в средство агрессии.
"Я чувствую, что Израиль - моя настоящая родина, по духу, и я уехал в Израиль, породнился с этой землёй, и пусть арабы отсюда выметаются, это страна для евреев только".
Небось, про Америку так не скажут, будут подобострастно просить визочку, зелёную карточку.
Ты умеешь чувствовать дух, умеешь быть родным не по месту рождения, а по духу? Возможно, но критерий того, что способность эта в тебе действует правильно - умеешь ли родниться с людьми, а не с землёй, мирно жить с любым человеком, который рядом, не спихивая его ни в порядке самообороны, ни в порядке утверждения национального достоинства, не говоря уж о кощунственной апелляции к тому, что четыре тысячи лет назад твоему якобы предку - по духу ли, по крови ли - эту землю в исключительное владение обещал Творец Вселенной.
* * *
В современной России ситуация очень трагична - в отличие от абсолютного большинства других стран, западных и восточных, северных и южных. Тут обобранный и униженный нищий может радоваться тому, что он такой же русский, как лидер нации - а значит, его тоже боятся. Может присовокупить к этому гордость от того, что он такой же православный, как лидер нации. Пусть его патриарх лечится в швейцарских клиниках, а у него ближайший фельдшерский пункт в ста километрах, - они заодно! Кстати, это означает, что его тоже боятся - уже в мире с содроганием смотрят на православных, которые несут на своих хоругвях клич "На земле - Русский Мир, в человецех Русское Православие!".
Не русские и не православные эти нищие и их лидер. Чтобы облечься во Христа, да и чтобы облечься в национальную одежду нужно кое-что снять с себя - снять агрессивность, бездумность, подлость.
